("Алтайская правда", 16 апреля 1999 года)

Из ворот колонии он буквально выбежал, да так на одном дыхании и пролетел сотни полторы метров. Остановившись, нехотя повернулся, посмотрел на плотные створки ворот. Рубанул рукой по воздуху, будто зачеркивая все, что ему довелось здесь пережить. Вычеркнул он из жизни этот срок, нет его и не было. Никогда он больше сюда не попадет.

Поезд, словно чувствуя настроение Андрея Митина, мчался во весь дух. Андрей не отходил от окна, любовался простором, которого ему, деревенскому парню, так не хватало там, в лагере. Прислушивался к беззаботной болтовне попутчиков. В разговор не вступал, боялся оконфузиться, ляпнуть что-нибудь невпопад. Ночью думал о том, что завтра у мамы день рождения. Шестьдесят исполнится. Во что бы то ни стало надо успеть добраться до дома.

"Что я ей скажу? - думал Андрей. - Как повиниться перед ней?" Ей в жизни досталось много лихого. Без мужа подняла двух пацанов. Всякое бывало. Но жили они втроем дружно, парни хорошо в школе учились. Придет мать с родительского собрания - сияет от удовольствия. Она на ферме дояркой работала. Вставала до рассвета, а ложилась за полночь. Дома от забот и хлопот ей присесть некогда было. Что такое воскресенье - она и представления не имела. Конечно, Андрей с братом тоже не сидели сложа руки, летом в совхозе помогали. Младший брат после восьмого класса пошел в училище. Работал потом на тракторе, комбайне.

Андрей после школы ездил в Барнаул поступать в институт, учителем физкультуры хотел стать, не вышло. Той же осенью ушел в армию. Попал в десантные войска. Там все ребята не из робких, здоровьем Бог никого не обидел, но и среди них Андрей выделялся силой и сноровкой. Очень завидовал парням, чьи родители приезжали в часть. Но о том, чтоб мама приехала к нему, даже не мечтал.

После "учебки", едва успев нашить на погоны золотые сержантские лычки, Андрей попал в Чечню, в самое пекло. Все здесь перемешалось: кровь, стоны, разрывы снарядов, автоматные очереди в ночи, снайперская пуля с тылу, жара, голод, жажда, неразбериха команд, коммерция... Андрею пришлось не просто стрелять, а убивать. Убивать, чтобы выжить. В девятнадцать лет выносить на руках из-под огня убитого друга - не дай Бог никому.

Пришел домой - вот было радости! Мама тогда будто помолодела. Встретила, обняла, расплакалась, ощупала все его косточки, проверила, сама убедилась, целы ли они после войны. Вечером накрыла стол, пришли соседи, родственники...

Неделю Андрей высидел дома, отоспался, на танцы ходил, но дольше филонить не смог. Да и как ему сидеть без дела, когда мать в свои немолодые годы покоя не знает, день и ночь на работе пластается. Нашлась в совхозном гараже для Андрея старенькая, разбитая машинешка. Когда началась уборка, Андрей зерно из-под комбайнов вывозил.

Беда в дом пришла нежданно. Мать о ней узнала только поздно вечером - бригадир заехал сказать. Помялся у порога нерешительно, потом набрал воздуха полную грудь и выдохнул махом все. Повернулся, быстро ушел. Села мать тогда на табуретку, руки на колени сложила, да так почти всю ночь и просидела - встать сил не было.

Утром собралась в райцентр, в милицию, узнать, как же все это могло случиться, не верила, чтоб ее сын, Андрей, человека мог убить. Следователь рассказал. Дело было так: городские шофера, откомандированные в совхоз, загуляли. Сели пить в лесополосе, на виду у комбайнеров и местных водителей. Деревенские хлеб убирают, потом обливаются, а они водку пьют. Андрей не выдержал, пристыдил: мол, не время, ребята, вот закончим уборку, тогда все вместе и сядем, выпьем, как положено. Городским укор не понравился.

Загрузился Андрей зерном, поехал на ток. Возвращается, а гулянка пуще прежнего. Опять попытался урезонить - бесполезно. На третий раз не выдержал. Груженый на своем ГАЗоне проехал прямо через расстеленную палатку, на которой были водка и закуска. Городские едва успели отскочить в сторону. Андрею бы не останавливаться, на ток ехать, а он заглушил мотор, вышел из кабины. Захмелевшие шофера с кулаками кинулись на обидчика. Андрей, зная свою немереную силу и спецподготовку в войсках, драться не хотел. Но кто-то сзади ударил его монтажкой. И тогда Андрей стал не просто защищаться, но и бить сам. Восемь пьяных, разъяренных мужиков навалились на парня. Но и в этой свалке Андрей сдерживал себя, удары его были сильны, но не смертельны, не столь опасны, какими могли быть на самом деле. Не сдержал Андрей свой кулак только один раз, когда врезал мужику, который наседал на него все с той же монтажкой в руках...

Прибежавшие комбайнеры, подъехавшие водители ахнули: восемь крепких мужиков - и никого на ногах. Кто тихо лежал, а кто, матерясь, катался от боли по стерне. Андрей - весь в крови, лицо в ссадинах, голова сзади кровоточила, брюки и рубаха разорваны, в глазах ярость. Успокоив его, перевязав раны, односельчане принялись осматривать пьянчуг. Тот, что с монтажкой, единственный лежал без движения. Сначала подумали: сознание потерял. Плеснули на него водой - не реагирует, стали по щекам хлопать - напрасно. Послушали, а он чуть дышит, вот тогда забеспокоились всерьез. На машине всю пьяную, стонущую и охающую компанию отправили в больницу. И там, в больнице, тот, которого вырубил Андрей, через час скончался.

Вечером Андрея забрала милиция. Арестовывали на току, на глазах земляков. Потом - следствие, суд. Собралась на него вся деревня. Горой стояли за Андрея. Не помогло. "Превышение пределов необходимой самообороны, повлекшее смерть человека и увечье троих". Суд еще "пожалел", срок назначил не предельный.

Отбывал Андрей в Красноярском крае. Лес валил, в цехе работал, вкалывал - себя не щадил. Несладко ему пришлось. Такого народу он повидал - вспоминать страшно. Многие его пытались в лагере покорить, заставить на себя пахать - не вышло. Дрался Андрей как дьявол, но только не бил больше правой в полную силу...

Освободили его досрочно. И вот теперь он торопился домой. В Барнауле Андрей первым выскочил из вагона. Автовокзал рядом, прямиком туда. Билет до райцентра взял, но до отправления автобуса было целых три часа. Обошел ближайшие магазины, подарок матери все никак выбрать не мог. Наконец нашел то, что искал: большой шерстяной теплый платок. Веселый такой, с огромными яркими цветами, с бахромой. Пошел прогуляться по городу да закусить где-нибудь.

Зашел в кафе, примостился у высокого столика. Рядом - семья. Деревенские, - подумал Андрей, - коммерцией, наверное, решили заняться. Оставив девочку у коробок и сумок, родители опять куда-то потопали. Девочка лет трех-пяти мельтешила, мельтешила перед глазами и вдруг куда-то подевалась. Андрей обернулся и увидел, что девочка уже на улице. Бегает, голубей по тротуару гоняет. Остановилась, достала жевательную резинку, развернула обертку и весь пластик засунула в рот. В руках остался фантик. А тут ветер налетел. Фантик унесло на дорогу. Девчонка бросилась за ним...

Андрей в одно мгновение вспотел от испуга. Кинулся к выходу, зацепился за оставшиеся без призора сумки, в дверях сбил с ног какого-то инвалида на костылях, на тротуаре налетел на женщину. КамАЗ оглушил улицу воем тормозов, но по инерции продолжал двигаться на девочку. Чудом Андрей в прыжке поймал ребенка, упал, вскочил и - на тротуар. В последний момент услышал глухой удар, скрежет железа, звон разбитого стекла - это в КамАЗ врезался легковой автомобиль.

Шум, гам поднялся невероятный. Инвалид размахивал костылем, ругался, женщина, которую Андрей сбил на тротуаре, ревела в голос. Подоспевшие родители девочки в шоке. Подъехала милиция. Что, да как, да почему, да ваши документы... Ага, вчерашний зэк. Ну, все понятно. Нарушаете, гражданин... Андрею заломили руки за спину, надели наручники, запихнули в "воронок". Напрасно Андрюша пытался дежурному офицеру объяснить, что случилось на самом деле, - он и слушать не захотел.

Всю ночь Андрей метался по камере. Надо же такому случиться! Торопился домой - попал в камеру. Вчера вышел из тюрьмы, а сегодня уже опять за решеткой. Свободы хватило только на один глоток. Да и тот оказался не полный - маму не видел, дома не был.

Послесловие. Эта история не придумана, изменены только имя и фамилия героя. Сегодня Андрей Митин дома. Собирается жениться.

Иван СЕМЫКИН