("Алтайская правда", весна 1999 г.)

Город-призрак витает над предгорьем Алтая

В пятницу в разгар рабочего дня в наш отдел редакции "АП" позвонил мужчина, назвался Сергеем Апальковым и начал говорить о том, что накануне, проезжая в Советском районе рядом с Катунью по трассе Платово-Шульгин Лог-Сетовка, огибающей гору Бабырган, в седловине горы увидел очертания какого-то города. Мужчина говорил быстро, сбиваясь, о каких-то древних стенах, которые, якобы, стояли в дымке на камнях, о том, что здесь никогда такого явления прежде не видели и что он не наркоман. Он сказал, что кроме него этот город на Бабыргане видел его спутник и водитель "КАМАЗа", который шел впереди и что он готов назвать даже номер этой машины, затем быстро и неразборчиво проговорил цифры и положил трубку.

Первая реплика, когда мы начали обсуждать этот звонок была: "Сумасшедший! Мало ли их звонит в редакцию?" Но после минуты молчания кто-то произнес: "А вдруг? Чем черт не шутит?" Мы поняли, что черт не шутит нами и пошли пробивать командировку в Советский район. Правда, сказать, выбить командировку на основании этого сбивчивого (да еще по телефону), хотя и интригующего рассказа о каком-то призрачном городе - было проблематично. Но он нам помог - этот призрак. Нам дали командировку на один день и рано утром в субботу на редакционной "Волге" мы выехали в Советский район на поиски следов невесть откуда взявшегося города или неизвестного атмосферного явления. Предприятие наше явно пахло авантюрой. Но нас подгоняла святая страсть. Страсть первооткрывателей.

Если быть откровенным, то легенду о загадочном городе я уже слышал не раз. Я даже слышал рассказы не об одном, а сразу о двух легендарных городах, которые когда-то были воздвигнуты в предгорьях Алтая. Существуют документальные исторические источники, есть даже европейские картографические описания, в которых эти два города-призрака называются как Серпонов и Грустина. Славянские названия в них были мотивированы тем, что здесь в XVI веке уже могли жить русские. Но вероятней другая этимология: кочевавших с севера татар звали гаустинцами или еуштинцами. Впервые о загадочных городах Приобья написал в "Записках о Московии" в 1549 году австрийский посол в Москве Сигизмунд Герберштейн. Он писал об Оби, что по ней живут "...вогуличи и югричи", что "...от устья реки Иртыша до крепости Грустины два месяца пути; от нее до озера рекою Обь, которая вытекает из этого озера, более чем три месяца пути. От этого озера приходят в большом множестве черные люди, лишенные общего всем дара слова; они приносят с собой много товаров, преимущественно жемчуг и драгоценные камни, которые покупаются грустинцами и серпоновцами". Герберштейн, рассказывая в своих записках о торговле на берегу озера в Верхней Оби нигде, не называет его и не говорит о его размерах. Это могло быть и огромное Телецкое озеро и маленькое озеро Ая, которое находится в нескольких километрах от Бабыргана, к которому мы ехали зафиксировать "то, не знаю что".

Кстати, в алтайских преданиях Бабырган - это огромный великан. Рассказывают, что он решил жениться и посватался к дочери другого великана - Абагана, но тот запросил большой калым. Тогда Бабырган украл невесту и побежал. Абаган погнался за ним. Бабырган увидел, что вдвоем от погони не уйти - ну и бросил девушку: извини мол, любимая, не судьба. А Абаган все равно догонял его. Бабырган подбежал к Катуни перепрыгнул через нее - и дальше. Но так испугался или прыгнул так сильно, что у него оторвались гениталии. Абагана увидел ... и рассмеялся. Вот на этот ... мы и ехали в командировку без сейсмических и сенсорных датчиков. Только с блокнотами.

Города-призраки Алтая, появляющиеся то тут, то там и будоражащие воображение европейских путешественников и картографов вплоть до конца XXVII века, постепенно обросли плотью. То есть Историей. На карте России Гильома Сансона, которая была издана в атласе Де Росси в 1688 году в Риме Грустина отмечена на восточном берегу Оби, а Серпонов на впадающей в Обь Киечке (Катуни?). На карте амстердамского бургомистра Николая Витсена, изданной годом раньше мифическая Грустина изображена на правой стороне Катуни вблизи ее устья.

Есть, разумеется, предания о загадочном городе-крепости и у алтайцев. Об этом пишет в книге "Алтайские инородцы" священник Василий Вербицкий, за 35 лет миссионерства во второй половине XIX века исходивший Алтай вдоль и поперек. Тенгере-воин заставил царя Жар-Шаалты выстроить келем - крепость с каменной стеной в 80 саженей, а в крепости той было восемь ворот и восемь молитвенных домов - сюмэ. И предрек: будет время и эта крепость наполнится жителями и тогда будет конец народам. В современное Вербицкому время эта крепость была заселена наполовину. "Где эта крепость и где тайные тропы ведущие к ней?" - думали мы, надеясь на встречу с запредельным. Может крепость Тенгере-воина - Царство мертвых? Или исчезнувшая в XVI веке золотая столица монголов Каракорум? Тот Каракорум, который являлся видением Николаю Ядринцеву, Григорию Потанину и Григорию Гуркину. Тот Прекрасный Город, как Феникс из пепла, появляется в мистическом видении только избранным, только единицам и через строго отмеренные сроки. Этот город в 1797 году явился во сне поэту Сэмюэлу Кольриджу и он заключил это видение в строки поэмы "Кублай-хан". Этот город явился в магическом кристалле поэзии Николаю Заболотскому, который в 1944 году был в ссылке на Алтае, - и он заключил образы золотого Каракорума в поэме "Рубрук в Монголии". Писатель Хорхе Луис Борхес поставил на высоту удивительное предположение: в видениях в яви воссоздается историческое пришлое, душа Кублай-хана овладела душой поэта Кольриджа и вынесла из небытия образы утраченного золотого города. А если так, то, возможно, на этой высоте мысли стоит видением и город на Бабыргане, к которому всю дорогу мы неуклонно приближались. И стало быть, возможно, простой водитель Сергей Апальков, как сновидец Кольридж и исследователь Ядринцев, узрел на седловине горы образ золотого города, его нетленную душу, явившуюся в мир очередной раз для воплощения в живописи, или литературе, или в изустном предании.

Возле села Половинка, недалеко от Бабыргана, разъезжаясь на узкой дороге с встречным "УАЗом", мы запахались в снег и около получаса выталкивали на дорогу редакционную "Волгу". Мы заехали в Сетовку и Половинку, осторожно расспросили жителей не видели ли они чего необычного за последнее время на горе, рассказывал ли им кто-нибудь о видении на Бабыргане. Люди только пожимали плечами и смотрели на нас с любопытством детей. Мы решили поближе подобраться к Бабыргану и как следует его рассмотреть. Бабырган стоял в снежной шапке в двух-трех километрах от трассы, ближе к нему подъехать можно было только на снегоходе. Мы издали всмотрелись в заснеженные увалы Бабыргана, и нам всем одновременно пришла мысль, что сам Бабырган очень похож на руины старой крепости. Когда мы подъехали к горе на минимально возможное расстояние - пошел снег. Он залеплял нам глаза, а мы все смотрели и смотрели на седловину Бабыргана, пытаясь разглядеть в ней древние стены Грустины или Каракорума. На миг всем нам троим (водителю и двум корреспондентам) показалось неясное очертание стен. Но это длилось только один миг. Снег повалил сильнее и затянул белой пеленой зыбкий абрис призрачного города.

Андрей ЛУШНИКОВ.